Каждое утро меня трясет от ужаса перед очередным рабочим днем в этом серпентарии, где сотрудники не разговаривают друг с другом, зашуганные начальством, а если все же открывают рот, то только лишь для того, чтобы настучать на коллегу, у которого в заднем кармане лежит мобильный телефон. Никакой ожидаемой ассимиляции за неделю не произошло. Я ничего не читаю, не сочиняю, не слушаю музыку... да что там, я даже почти не курю. Нет ни сил не желания. Мысли вяло текут по кругу "сон-работа-тренировка-работа-сон".Свою лепту внес тренер, гоняющий меня в бешенном темпе, чтобы успеть за пять занятий составить мне максимально подходящую программу. Разрывающиеся от боли мышцы и периодический тремор прилагаются. А как приятно каждый день стоять по восемь часов в душном торговом зале, не имея возможности присесть или хотя бы опереться о стену.
Во вторник после работы ревела от боли. За эту неделю я вообще плакала раза в три больше, чем за весь прошедший год. И с такой же регулярностью я мечтала умереть. Впервые это случилось когда во время тренировки подогнулись ноги и я не сразу смогла встать, чувствуя как виски раздирает бешенно, под две сотни, шарашащий пульс. Не стандартное "Хосспади, когда же я сдохну", выдаваемое по дороге в давно обрыдший институт, а отчаянное желание провалиться в темноту и никогда из неё не вынырнуть. Гель против боли в мышцах, охлаждающие наклейки для ног и пенталгин прочно вытеснили с тумбочки книги и вязанного жаба. Теперь я знаю, что обезболивающее не всегда помогает, а блевать можно от усталости. Не спасает гордость и чувство собственного достоинства: каждый вечер я позорно скулю на глазах у матери, помогающей мне раздеваться. Сейчас я четвертый день одна и с этим сложнее. Итак, я угробила себе лето и все прекрасное, что было в душе. Интересно, если я все-таки дотяну до тридцатого августа, смогу ли восстановить все то, что во мне умерло только за первую неделю.
Пойду-ка я спать. Завтра в десять утра у меня тренировка, а потом я отправлюсь на работу, где и проторчу до полуночи - на этой неделе у меня все смены поздние.
И да, если я регулярно не пишу сюда про всякую хуйню, это вовсе не значит, что она не происходит со мной в привычном интенсивном темпе.